Я уезжал из Аргентины, и мне хотелось привезти в Москву сувенир на память об этой стране. Полдня бродил я по Буэнос-Айресу, но так ничего и не купил. Какую вещь приобрести? «Болеадорас» — веревки с каменными шариками на концах, которыми в Патагонии ловят страусов и оленей? Или «чаранго» — индейский струнный инструмент с корпусом из панциря броненосца? А может, фигурки птиц из родохрозита — красивейшего камня, называемого здесь «розой инков», или гигантские узорные стремена местных скотоводов гаучо?

Около небольшой лавчонки я задержался дольше обычного и, наверное, обратил на себя внимание продавца — пожилого человека в потертой шляпе и цветастом шарфе, несколько раз обмотанном вокруг шеи. Остро взглянув на меня, он наконец решился спросить, что бы я хотел купить. Услышав о том, что я ищу самый-самый аргентинский сувенир, понимающе кивнул и уверенно произнес:

— Тогда вам не нужны ни андская флейта, ни бычий череп, ни модель парусника, ни шпоры... Послушайтесь совета старого Хосе Морено — купите мате...

Как же я мог о нем забыть! Мате — так называют и небольшой сосуд-тыквочку, и напиток, который в ней готовят и из нее пьют. И порошок, используемый для приготовления этого напитка, и дерево, из листьев которого этот порошок делается, тоже называется мате.

Впервые я попробовал его в Сан-Лоренсо, небольшом городке на берегу реки Параны. Местный муниципальный советник, глава любезно принимавшего меня семейства, счел своим долгом в первую очередь рассказать мне о любимом аргентинцами и очень полезном напитке. — Мате,— вдохновенно говорил он,— питателен, богат витамином С, обладает тонизирующим действием. Еще индейцы гуарани считали, что этот напиток укрепляет организм, и принимали его в качестве лечебного средства. Аргентинские гаучо, которые употребляли в пищу исключительно мясо и мате, никогда не страдали авитаминозом...

«Падуб» — так называется субтропическое деревце, из листьев которого производят популярный продукт,— произрастает не только в северных аргентинских провинциях Коррьентес и Мисьонес, но и на юге Бразилии, и в Парагвае. Именно в Парагвае мате открыли для себя испанцы. Если судить по письменному источнику, в котором о нем содержится первое упоминание, то произошло это где-то в середине XVI века.

Одними из первых познакомились с индейским мате миссионеры-иезуиты, прибывшие в Южную Америку обращать аборигенов в христианство. Поначалу непривычный напиток вызвал у них отношение сугубо отрицательное. Пьющих мате преследовали, древний местный обычай обличали как «дьявольский предрассудок», внедренный «по сговору с сатаной и его явному наущению». Гонения продолжались до тех пор, пока иезуиты не захватили в свои руки всю торговлю им со всеми проистекающими отсюда солидными прибылями.

Иезуиты, помимо всего прочего, внесли великую путаницу в название нового для них зелья. Поскольку индейцы поставляли им мате в готовом к употреблению виде — высушенным и помолотым,— монахи решили, что это трава, а не листья. Некоторые из них приняли мате за одну из разновидностей чая из-за сходства вкуса и близости слов («ча» — по-китайски, «ша» — по-португальски, «каа» — на гуарани). Заблуждения, как известно, очень живучи. Поэтому «травой» («йерба») и «парагвайским чаем» («те дель Парагуай») мате нередко именуют до сих пор.

Наконец, несмотря на то, что название «трава» пришло к испанцам от индейцев гуарани, само слово «мате» заимствовано из языка другой коренной американской народности — кечуа. И в этом тоже «заслуга» иезуитов. Дело в том, что соответствующее слово на гуарани, показавшееся им труднопроизносимым и неблагозвучным, было отвергнуто и заменено в обиходе другим.

В своем первозданном смысле «мате» означало просто «сосуд» или «стакан». С течением времени значение этого слова стало употребляться очень широко.

Тем временем продавец Хосе Морено выкладывал передо мной сосуды-тыквочки, увлеченно рассказывая о том, что мне было в общем-то уже известно. Но прервать его я просто не мог.

Традиционная посуда для приготовления и потребления мате — это плоды лагенарии, которую еще называют бутылочной тыквой, так как «лагена» в переводе с латинского означает «бутылка». Правда, впоследствии и сосуды для мате стали делать из самых разнообразных материалов: коровьего рога, кокосового ореха, фарфора, фаянса, дерева, пластмассы, железа, серебра и даже золота. Но золотые мате чрезвычайно редки. Серебряные же можно встретить не только в музеях, но и в антикварных лавках, и в домах. Среди них попадаются экземпляры, украшенные затейливыми орнаментами, изображениями птиц и зверей. Я видел, например, мате, сделанные в виде лебедя, южноамериканского страуса-нанду или креольской гитары. Часто мате снабжали колокольчиком или подставкой в виде колокольчика для того, чтобы вызывать служанку. Известна и другая разновидность «звучащего» мате — с музыкальной шкатулкой, играющей мелодии вальса, польки и популярной в Аргентине милонги.

Однако самым хорошим мате считается тот, который настоян в обычной тыквочке — ее пористая внутренняя стенка придает настою неповторимый вкусовой оттенок. Помимо тыквочки, обязательные атрибуты для питья мате — бомбилья и пава. Бомбилья, заменившая в колониальные времена примитивную тростинку, через которую всасывали напиток коренные обитатели Южной Америки, представляет собой металлическую трубку с дырчатым фильтром на нижнем конце. В ритуале мате она переходит из рук в руки подобно легендарной индейской трубке мира.

Этот обычай — пользоваться всем одной бомбильей — часто шокирует приезжающих в Аргентину иностранцев. Однако предпринимаемые ими попытки изменить давнюю традицию — как, например, это сделал один европеец, попробовавший ходить в гости с собственной бомбильей в кармане,— вызывает у местных жителей недоумение и обиду.

Зачастую бомбилья — маленькое произведение искусства. Особый интерес представляют «комплекты», то есть бомбилья и мате, изготовленные мастером-серебряником в едином стиле, с повторением тех же изобразительных мотивов. Таких «комплектов» сохранилось очень мало: бомбильи имеют обыкновение теряться или переходить от одного владельца мате к другому.

А пава — это металлический сосуд с носиком и ручкой, в котором нагревают воду для приготовления настоя. Он очень похож на обыкновенный чайник. Любопытно, что аргентинская «пава» — этимологический дуплет «павы» русской. Но на протяжении веков значения двух слов удивительным образом трансформировались. По-русски «пава» — самка павлина, в переносном смысле — женщина с горделивой осанкой и плавной походкой. По-испански же «пава» — индюшка, а в переносном смысле — нескладная, некрасивая женщина. По сходству с головой индюшки и назвали потомки индейцев незаменимый предмет своей домашней утвари...

— А вы умеете готовить мате? — вдруг спросил Хосе, строго взглянув на меня, и, не дожидаясь ответа, воскликнул: — О, это совсем непростое дело...

В каждой семье есть свои особые секреты приготовления напитка, свои передаваемые из поколения в поколение тонкости. Традиции употребления мате сохраняются и оберегаются прежде всего домашним очагом — ведь ни в каком городском ресторане или кафе его теперь не сыщешь. И чтобы привить детям этот обычай предков, в одном из музеев Буэнос-Айреса действуют специальные курсы, на которых школьников обучают «теории и практике» мате.

Напиток делают «сладким» или «горьким», то есть с сахаром или без. Считается, что «горький» мате — напиток гаучо, мужчины. Он также хорош для одинокого человека, поскольку располагает к размышлению. «Сладкий» же мате чаще пьют женщины и дети.

В споре между сторонниками двух видов мате весьма своеобразное компромиссное решение предложили выходцы из России, издавна обосновавшиеся на берегах Ла-Платы и Параны. Настой, который они готовили, был на сто процентов «горьким», и в то же время во рту всегда ощущалась приятная сладость. Дело в том, что русские согласно обычаям своей далекой Родины стали пить мате вприкуску...

Хосе Морено рекомендовал мне и другие рецепты: мате с лимонной, или апельсиновой корочкой; с мятой и другими пряностями; с молоком; с жженым сахаром; с кофе; с яичным желтком. А также «вареный» мате, который готовят и подают как чай.

Оказалось, что мате подразделяют по месту и времени его потребления. «Лежачим» мате называется тот, который пьют в постели, «стремянным» — который пьют сидя на лошади, перед тем как отправиться в путь, «гуляющим» — который пьют на ходу... Даже из такого краткого перечисления можно сделать вывод, что с мате аргентинец не расстается никогда, ни при каких обстоятельствах.

— По неписаному закону,— продолжал Хосе Морено,— первым должен попробовать мате тот, кто его приготовил. А затем сплюнуть через правое плечо,— он неожиданно рассмеялся и добавил: — Или через левое. Можно на обе стороны сразу — больше уверенности избежать злых чар...

Иногда в испанско-русских словарях встречается выражение «заваривать мате». Однако это не совсем точно. Заваривать — это значит заливать кипятком. А в большинстве способов приготовления мате используется горячая, близкая к точке кипения вода, но ни в коем случае не кипяток, потому что он сразу же извлекает из порошка все содержащиеся в нем вкусовые, ароматические и питательные элементы. В результате этого «травы» хватает всего на один раз. Но церемония питья мате состоит в том, чтобы всасывать напиток неспешно и постепенно, смакуя его. Два-три глотка — и добавляется вода из павы, еще два-три глотка — и вновь доливается жидкость. При этом мате каждый раз заново настаивается, постепенно раскрывая свой вкусовой «букет».

Хосе Морено сказал, что проверяют температуру воды, а следовательно, и степень ее готовности не на глаз, не на язык, а... на звук. Для этого пава на мгновение снимается с огня, и часть ее содержимого выплескивается на пол. Замечено, что чем резче и громче звук от удара падающей струи, тем горячее жидкость.

Итак, мате не рекомендуется заливать кипятком, но и холодным он быть тоже не должен, ведь тогда он не только невкусен, но имеет еще и обидный смысл. Ведь существует особый язык, мате — без слов, но на котором вполне можно объясниться. Так, когда девушка подает юноше пенистый и душистый мате — это значит, что она признается ему в любви. Если, мате очень горяч, столь же горяча ее страсть. Однако когда мате кипит, это выражение чувства противоположного — ненависти. Ну а холодный — означает презрение и безразличие...

На «языке мате» можно не только выражать отдельные чувства, но и «разговаривать» целыми фразами. К примеру, слишком сладкий мате имеет такой смысл: «Пора бы тебе поговорить с моими родителями!» Мате с апельсином — «Приходи ко мне!», с корицей — «Я думаю о тебе!», с патокой — «Мне неприятно, что ты такой грустный!»...

— Уверен, что лучшего сувенира вы не найдете,— с улыбкой закончил Хосе Морено. И он убедил меня. Мы с ним дружески распрощались. Но именно тогда я вспомнил слова моего знакомого муниципального советника из Сан-Лоренсо:

— Мате сближает и объединяет людей. Есть верная примета: если его попробуешь, обязательно вернешься в дом, где тебя им угощали...

Владимир РЕЗНИЧЕНКО