Хосе Сантос Чокано
СПЯЩИЙ КАЙМАН
Стволом, который бурею примчало,
лежит кайман на берегу пустом:
громада с ужасающим хвостом,
бездонный зев и позвонки что скалы.
Переливает панцирь небывалый,
и на мысу, лучами залитом,
он дремлет в ореоле золотом
чудовищем из тяжкого металла.
Застыв над вечереющей рекой
подобием языческого бога
в железных кольцах радужной брони,—
он словно принц во власти колдовской,
что узником подводного чертога
томится нескончаемые дни.
(перевод.....)
ЛЮБОВЬ СЕЛЬВЫ
Я стать хочу ничтожным пауком,
вокруг тебя плетущим паутину,
чтобы опутать ею, как вьюнком
твоих волос цветущую вершину.
Стать червяком, отдать машинам нить,
которую я прял в терпенье долгом,
чтоб в ткань тугую стан твой заточить,
твое дыханье чувствуя под шелком.
Когда ж сумеет совладать душа
с безудержным гореньем, с жаром диким,
я захочу преодолеть, спеша,
ступени между малым и великим!
Стать деревом - укрыть тебя в тени,
прижать тебя к своей расцветшей кроне,
ковер из листьев постелить - усни,
упав в мои горячие ладони.
Стать омутом - спиралью скользких струй
скрутить тебя и, на устах любимых
запечатлев бездонный поцелуй,
похоронить навек в своих глубинах.
Я - лес: найди дорогу сквозь туман!
Я - грот: зажги свечу под сводом ночи!
Я - кондор, ягуар, удав, кайман...
Лишь прикажи, я стану всем, чем хочешь!
Став кондором, я взмою к облакам,
поймаю клювом луч, что в небе реял,
и, вниз слетев, крыло тебе отдам,
чтоб из него ты смастерила веер.
Удавом став, я торс твой обовью,
браслетами сомкну твои запястья
и, сдавливая красоту твою
кольцом смертельным, сам умру от счастья.
Кайманом став, я, как дракон у стоп
прекрасной феи, лягу на пороге
и буду злобно скалить зубы, чтоб
никто не смел войти в твои чертоги.
Я стану ягуаром и, любя,
тебя похищу, увлеку в чащобы
и раздеру зубами тело, чтобы
увидеть, есть ли сердце у тебя.
Перевод Владимира Резниченко
СПЯЩИЙ КАЙМАН
Кайман - как кряж на берегу нагретом,
куда его забросил мощный шквал:
пасть - пропасть, хвост - зубчатый гребень скал,
он страх внушает и, облитый светом,
плетущим нимбы, кажется одетым
в шишак и латы, в блещущий металл -
железный исполин, от чьих зеркал
отскакивает солнце рикошетом.
Недвижен, как кумир в оковах сна,
в тяжелую кольчугу облаченный,
у темных вод, застывших от тоски,
как рыцарь, пленник злого колдуна,
томится он, навеки заточенный
в хрустальном замке вымершей реки.
Перевод Владимира Резниченко
Карлос Херман Бельи
СЕКСТИНА О НЕСОРАЗМЕРНОСТИ
Я в гордую влюбляюсь кобылицу,
вселившись в шкуру глупого осла,
тянусь ветвями к благородной розе,
переодевшись неказистым вязом,
а между тем, преображаясь в утро,
лучом холодную ласкаю ночь.
Меня всегда пленяли тайны ночи
и буйные повадки кобылицы,
но мгла уходит, лишь забрезжит утро,
а лошади противен я, осел,
который, даже став высоким вязом,
не смог прельстить изысканную розу.
А сколько грезил я об этой розе,
как жаждал влиться светом в сердце ночи!
Но тщетно: ночь бежит от утра, вяз
осмеян розой, резвой кобылицы
настичь не смог медлительный осел,
оставшись неприкаянным, как утро.
Уж если ночь отвергла светоч утра
и пышный вяз сочла убогим роза,
то кто ж полюбит бедного осла?
Пусть так! И все же смилостивись, ночь,
будь ласковей к ослу, о кобылица,
не смейся, злой цветок, над старым вязом!
Но нет! Ты зря пощады просишь, вяз -
ночь никогда не сжалится над утром,
к ослу нежна не будет кобылица,
и вновь меня шипами встретит роза,
поскольку с розой, так же, как и с ночью,
несовместимы утро, вяз, осел.
Что ж, пусть по всем приметам я - осел,
в душе себя я ощущаю вязом,
когда, нагнувшись над обрывом ночи,
мечтаю жизнь, короткую, как утро,
что так длинна в сравненье с жизнью розы,
отдать во славу дивной кобылицы.
И впредь не вязом, ослепленным розой,
и не ослом, влюбленным в кобылицу,
а утром быть, преследующим ночь.
Перевод Владимира Резниченко
СТИХОТВОРЕНИЕ
Не в ласках рук, не в поцелуях губ
и не в сплетенье наших тел невинных
любовь, доставшаяся нам с тобой:
она горит в прикосновенье взглядов,
таясь в прозрачных недрах наших глаз,
и с нетерпеньем ждет, когда же смерть
придет, похитив кости, зубы, ногти,
и наши взгляды в опустевшем мире
останутся наедине друг с другом,
как две звезды, сошедшие с орбит,
чтобы в одну звезду соединиться.
Перевод Владимира Резниченко
Мануэль Гонсалес Прада
(1848-1918)
ПЕСНЯ
Рай манящий и запретный,
боль, не знающая сна...
Ты всегда обнажена,
рана страсти безответной.
Им, познавшим торжество,
тем сердцам, победой пьяным,
не изведать — каково
нелюбимым, нежеланным.
У двери забвенья тщетно
ждет страдалец неприметный -
перед ним глуха она,
и навек обнажена
рана страсти безответной.
Перевод ...
|
